 | |
|
Иванова Наталья Федоровна«тебе я душу отдавал...» С Натальей Федоровной Ивановой (1813-1875) Лермонтов познакомился в конце 1830 г. в Москве, в 1831 г. летом бывал в имении ее матери Никольском-Тимонине, расположенном в двадцати пяти километрах от Москвы на берегу Клязьмы. Он пережил мучительную и большую любовь к Н.Ф. Ивановой, посвятив ей около сорока своих стихотворений, составивших «ивановский цикл» его любовной лирики (1830-1832). О силе его чувства в тот период говорит его собственное признание в стихотворении «1831-го июня 11 дня»: Не верят в мире многие любви
И тем счастливы; для иных она Желанье, порожденное в крови, Расстройство мозга иль виденье сна. Я не могу любовь определить, Но это страсть сильнейшая! — любить Необходимость мне; и я любил Всем напряжением душевных сил.
В расцвете чувства к Н.Ф. Ивановой он писал: Когда я буду прах, мои мечты,
Хоть не поймет их, удивленный свет Благословит; и ты, мой ангел, ты Со мною не умрешь: моя любовь Тебя отдаст бессмертной жизни вновь; С моим названьем станут повторять Твое: на что им мертвых разлучать? Любила ли Наталья Ивановна Лермонтова? В драме «Странный человек», в которой она послужила прототипом образа Наташи Загорскиной, влюбленный в Загорскину Владимир Арбенин признается: «Странно: она меня любит — и не любит! Она со мною иногда так добра, так мила, так много говорят глаза ее, так много этот румянец стыдливости выражает любви... а иногда, особливо на бале где-нибудь, она совсем другая, - и я больше не верю ни ее любви, ни своему частью!» Так же, как и Загорскина, Наташа Иванова предпочла другого. Герой драмы «Странный человек» бросает в лицо изменнице: «Ты забудешь меня? Ты? О, не думай: совесть вернее памяти; не любовь, раскаяние будет тебе напоминать обо мне!.. Разве я поверю, чтоб ты могла забыть того, кто бросил бы вселенную к ногам твоим, если б должен был выбирать: вселенную или тебя!..» Наталья Федоровна вошла в историю лермонтоведения как «загадка Н. Ф. И.». Долгое время биографы Лермонтова не знали имени женщины, скрытого за этими инициалами. Только в 1914 г. издатель В.В. Каллаш предположил, что это Наталья, дочь драматурга Ф.Ф. Иванова. И.Л. Андроников в 1930-х гг. подтвердил эту догадку, найдя внучку Н.Ф. Ивановой Н.С. Маклакову, которая рассказала: «...Что Михаил Юрьевич Лермонтов был влюблен в мою бабушку — Наталью Федоровну Обрескову, урожденную Иванову, я неоднократно слышала от моей матери Натальи Николаевны и еще чаще от ее брата Дмитрия Николаевича и его жены. У нас в семье известно, что у Натальи Федоровны хранилась шкатулка с письмами М.Ю. Лермонтова и его посвященными ей стихами и что все это было сожжено из ревности ее мужем Николаем Михайловичем Обресковым. Со слов матери знаю, что Лермонтов и после замужества Натальи Федоровны продолжал бывать в ее доме. Это и послужило причиной гибели шкатулки. Слышала также, что драма Лермонтова «Странный человек» относится к его знакомству с Н.В. Ивановой». Автор: научный сотрудник музея-заповедника «Тарханы» Т.Н. Кольян. «К Н. И......»
Я не достоин, может быть,
Твоей любви: не мне судить; Но ты обманом наградила Мои надежды и мечты, И я всегда скажу, что ты Несправедливо поступила. Ты не коварна как змея, Лишь часто новым впечатленьям Душа вверяется твоя. Она увлечена мгновеньем; Ей милы многие, вполне Еще никто; но это мне Служить не может утешеньем. В те дни, когда любим тобой, Я мог доволен быть судьбой, Прощальный поцелуй однажды Я сорвал с нежных уст твоих; Но в зной, среди степей сухих, Не утоляет капля жажды. Дай бог, чтоб ты нашла опять, Что не боялась потерять; Но... женщина забыть не может Того, кто так любил, как я; И в час блаженнейший тебя Воспоминание встревожит! Тебя раскаянье кольнет, Когда с насмешкой проклянет Ничтожный мир мое названье! И побоишься защитить, Чтобы в преступном состраданье Вновь обвиняемой не быть! М.Ю. Лермонтов, 1831 г.
М.Ю. Лермонтов. «Всадник и всадница», 1841 г. «К*»
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор Не властны над моей душою. Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободы Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы Твоей улыбке и глазам, И так я слишком долго видел В тебе надежду юных дней, И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней. Как знать, быть может, те мгновенья, Что протекли у ног твоих, Я отнимал у вдохновенья! А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небесной И силой духа убежден Я дал бы миру дар чудесный, А мне за то бессмертье он? Зачем так нежно обещала Ты заменить его венец? Зачем ты не была сначала, Какою стала наконец? Я горд! - прости - люби другого, Мечтай любовь найти в другом: Чего б то ни было земного Я не соделаюсь рабом. К чужим горам, под небо юга Я удалюся, может быть; Но слишком знаем мы друг друга, Чтобы друг друга позабыть. Отныне стану наслаждаться И в страсти стану клясться всем; Со всеми буду я смеяться, А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно, Чтоб не любить, как я любил Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил? Я был готов на смерть и муку И целый мир на битву звать, Чтобы твою младую руку Безумец! - лишний раз пожать! Не знав коварную измену, Тебе я душу отдавал; Такой души ты знала ль цену? Ты знала: - я тебя не знал! М.Ю. Лермонтов, 1832 г. |
